Вероломное нападение

Начало войны я встретил в Киеве. В воскресенье 22 июня 1941 года с восходом солнца нас, студентов Киевского ветеринарного института, разбу­дил гул моторов самолетов, разрывы снарядов в воздухе, сотрясение земли от взрывов авиационных бомб. Сначала мы были удивлены такой большой группой самолетов, невиданных нам ранее, да еще с крестами, а также полетами «кукурузников» по балке Голосиевского леса, которые буквально утюжили ее: летали, чуть-чуть не задевая верхушки деревьев (прятались от немцев). Мы побежали па улицу Большая Васильевская узнать, в чем дело, и все гадали о причинах полетов самолетов и взрывах. Что это — маневры или какая-то непонятная война? На улице мы увидели вереницы телег (гра­барок) с лежащими на них трупами и ранеными бойцами с повязками, крас­ными от крови. Телеги шли с южной стороны города (от города Белая Цер­ковь), везли раненых и убитых. Оказывается, немцы бомбили строящийся аэродром, на котором работало много людей. Они разбомбили почти все ба­раки, в которых отдыхали рабочие. Чтобы разобраться в обстановке, мы поехали в центр города, однако и там никто толком ничего сказать не мог, и только в 10 часов стало все известно из Заявления по радио Политбюро ЦК ВКП(б) и Советского правительства о том, что фашисты начали наступле­ние практически по всей западной границе, вероломно нарушив договор о ненападении. Кончалось Заявление уверенностью в нашей победе: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Эти слова стали зна­менем нашей борьбы за честь и независимость нашей Родины.

30 июня в институте был сдан последний экзамен, а вечером в составе группы киевских студентов я убыл в Тамбов приобретать военную специ­альность арттехника. В последних числах декабря курс обучения был окон­чен с присвоением воинского звания воентехника 3 ранга.

На фронт!

В училище я получил направление в Сталинградский автобронетанко­вый центр, формируемый на базе сталинградских заводов (танки Т-34, Т- 60). Центр направил меня в 49-ю танковую бригаду (станица Обливская Ростовской области) на должность арттехника ремонтной мастерской роты технического обеспечения (командир бригады полковник Черненко, ко­миссар бригады полковой комиссар Попов).

Должность арттехника оказалась занятой, командир бригады предложил мне должность командира огневого взвода истребительной противотанковой батареи (ИПТБ), предуп­редив меня, что работа эта боевая, трудная и опасная. Я согласился и стал истребителем танков. В связи с окончанием формирования бригада в конце марта 1942 года была направлена на Воронежский фронт. Эшелоны брига­ды разгружались, не доезжая ст. Дивны Орловской области.

Приказом командующего фронтом бригада влилась в состав 1-го танко­вого корпуса (командир корпуса генерал-майор танковых войск М. Е. Ка­туков, комиссар корпуса бригадный комиссар Попель).

Спустя неделю после нашего прибытия на фронт фашисты обрушились на г. Дивны сильными бомбовыми ударами авиации, сравняли его с землей, после чего стали разбрасывать листовки па переднем крае и в нашем тылу, в которых говорилось, что «банда катуковцев» уничтожена. Они мстили М. Е. Катукову за свое поражение под Москвой осенью 1941 г. Тогда бригада, которой командовал М. Е. Катуков, получила наименование «1-я гвардей­ская танковая бригада» и стала костяком в формировании корпуса.

По убеждению военных спецов, истребительно-противотанковые бата­реи должны были в боевом порядке занимать позиции на танкоопасных на­правлениях, однако практическое выполнение боевых задач показало, что танки маневреннее артиллерии, хотя она и на автомобильной тяге. Наша Обливская батарея в большинстве случаев использовалась для огневой под­держки мотострелковой бригады, сопровождая их, уничтожая огневые точки, подавляя артиллерийские и минометные батареи противника.

Наш корпус не стоял на месте, долгое время не был в обороне, ведь это задача пехоты. Задача танкистов состояла в том, чтобы на особо опасных направлениях при прорыве нашей обороны противником встретить его и уничтожить. Маневренность танкового корпуса была нужна в районах со­средоточения войск противника, в связи, с чем район наших действий ока­зался очень большим — в полосах обороны левого крыла Брянского фронта и правого крыла Воронежского фронта от г. Орла до г. Лиски. Основные действия корпуса были на Воронежском фронте.

В одни из июньских дней наша ИПТБ (командир батареи воентехник 1-го ранга Жаданов, комиссар батареи старший политрук Кудрявцев) заняла зак­рытую огневую позицию с целью поддержки пехоты — такова была задача, поставленная командиром бригады полковником Черниенко.

Мы усиленно го­товились к различным вариантам стрельбы. Дальность стрельбы 76-мм пушек УСВ была свыше 12 км. На этой территории в глубине обороны было много объектов противника, которые нам предстояло если не уничтожить, то хотя бы подавить. Нами изучалась местность путем рекогносцировки переднего края, устанавливалось взаимодействие с пехотой, получались от нее данные об огне­вых точках противника, уточнялись оперативные данные штаба бригады. Все это наносилось на топографическую карту, устанавливались номера целей и исходные данные для стрельбы. Командиры орудий каждую цель заносили в свои планшеты.

Как-то утром, с восходом солнца, командир первого орудия сержант Зуб­ков увидел в бинокль, как к балке подъехала машина с кухней. К ней нача­ли со всех сторон подходить немцы, примерно 50 человек. Зубков доложил мне о своем наблюдении и попросил разрешения открыть стрельбу на пора­жение, уверяя, что попадет в собравшуюся группу фашистов с первого же выстрела. Долго он готовился к стрельбе, но слово свое сдержал: на рассто­янии более 8 км, без пристрелки попал с первого выстрела в нужную точку. Просто снайперская стрельба! Увидев поразительный результат стрельбы (немцев разбросало в разные стороны), Зубков сделал еще два выстрела. Ответа от немцев долго ждать не пришлось: заговорила дальнобойная ар­тиллерия, два снаряда попали точно в расположение батареи. Один снаряд разорвался, сделал из наших шинелей, лежавших на бруствере, решето — сплошные дырки от осколков, а второй — по какой-то причине не разорвал­ся, прошил бруствер окопа и упал между станинами пушки. Пришлось дол­го повозиться, чтобы безопасно убрать пушку, а вместе с тем и сменить ог­невую позицию батареи. На этом месте оставаться было опасно, так как немцы нас заметили и пристрелялись.

События эти происходили в районе деревни Большая Верейка Воронеж­ской области. Деревня переходила несколько раз из рук в руки. В последний раз, когда немцы пытались нас окружить в этом районе, непосредственно в деревню им войти не удалось из-за сильного запаха разложившихся трупов людей и домашних животных. Жуткая картина, описывать ее страшно.

В разгар боя немецкая батарея на конной тяге на полной скорости вре­залась в свой же передний край и стала нам хорошо видна. Мы воспользова­лись такой возможностью и через 10 минут от батареи ничего не осталось. При наступлении мы увидели свою работу: разбитую машину «форд» с при­цепленной кухней, из котла которой вытекали макароны, разбитые пушки с мертвыми лошадьми.

В конце сентября корпус, а вместе с ним и наша 49-я танковая бригада, был снят с фронта и отправлен на отдых и формирование в Тулу. Наша бригада разгружалась на станции Ясная Поляна. Штаб бригады расположился в деревне Рвы, а подразделения разместились в лесу около узкоколейной железной дороги у станции Рвы. Необходимо было пополнить подразделе­ния людскими ресурсами и материальной частью, в первую очередь танка­ми Т-34.

Калининский фронт

В конце октября 1942 года была сформирована 1-я танковая армия под командованием генерала Катукова, и наш корпус влился в эту армию. Была поставлена задача: убыть на Калининский фронт для ликвидации Демянс­кой группировки противника. Выполнению поставленной задачи мешали лес и болотистая местность, непроходимая для танков. Во многих местах пришлось строить дороги с разъездами из круглых бревен. Наша бригада была поставлена на южном участке Демянского выступа с задачей, окру­жить группировку. Батарее необходимо было поддерживать наступающую пехоту огнем, однако прорвать линию фронта на данном участке нам не уда­лось, и мы засели в обороне. Фашисты пытались наступать, проводили раз­ведку боем, но каждый раз были отброшены огнем пехоты, танков и бата­рей.

В ходе боев с середины ноября и до конца года мне, как заместителю командира батареи, пришлось находиться в рядах пехоты на наблюдатель­ном пункте, руководить стрельбой батареи. Нами была подавлена миномет­ная батарея противника, уничтожено немало живой силы, а самым неверо­ятным было то, что с закрытой огневой позиции было уничтожено самоход­ное орудие противника — редкий случай.

Командованием бригады действия батареи были признаны образцовы­ми, и меня наградили орденом Красной Звезды.

В результате действий наших войск территория Демянского выступа рез­ко сократилась, однако окружить и уничтожить группировку нашим войс­кам не удалось. В дальнейшем, когда войска Калининского и Северо-Запад­ного фронтов продвинулись на запад, немцы, боясь окружения, сами реши­ли оставить Демянск.

Огненная дуга

В марте 1943 года 1-ю танковую армию сняли с Калининского фронта и направили по железной дороге на Курскую дугу. Наша бригада выгрузилась в Курске и через Обоянь,  направилась на Белгородское направление (севернее Белгорода 12 км). В армии сформировался новый 31-й танковый корпус под командованием генерал-майора Черниенко. Меня назначили ко­мандиром батареи 242-й танковой бригады этого корпуса (в корпусе было три танковые бригады: 100-я, 237-я и 242-я). В формируемую батарею влились люди разных возрастов, различных специальностей. Необходимо было сформировать коллектив, изучить материальную часть 76-мм пушек ЗИС-З, обучить орудийные расчеты правилам стрельбы, научить основам боя. Всех задач мы не решили из-за отсутствия времени, но основного доби­лись: люди стали понимать и выполнять команды.

Утром 5 июля заработала артиллерия, полетели самолеты на выполне­ние боевой задачи, а к концу дня был получен приказ: занять оборону во втором эшелоне. Наша 242-я танковая бригада (командир подполковник Соколов) получила самый тяжелый участок обороны: против главного на­правления удара противника из района Белгорода с левой стороны автома­гистрали Москва — Симферополь. Автомагистраль была заминирована, по ней противник наступать не мог. Был создан опорный пункт под моим ко­мандованием из батареи 76-мм пушек ЗИС-З, батареи 45-мм пушек и роты противотанковых ружей под командованием лейтенанта Ульянова. Две ба­тареи были поставлены в один ряд, а рота ПТР (18 ружей ПТРД и ПТРС) — впереди батареи на 300 м.

Немцы на Курской дуге рассчитывали взять реванш за свои поражения за счет создания мощной ударной силы, освоения выпуска тяжелых само­ходных орудий и танков типа «Тигр», «Фердинанд». Не стояли на месте и наши оружейники: на фронте появились 57-мм пушки с начальной скорос­тью около 1000 м/с, подкалиберные и бронепрожигающие (кумулятивные) снаряды для 57-мм и 76-мм пушек, противотанковые гранаты РПГ-43. Это дало возможность успешно поражать тяжелую бронированную технику про­тивника.

На наш опорный пункт немцы пошли атакой с танковым десантом. Мы открыли ответный огонь, немцы остановились и с места стали вести при­цельный огонь. Мы несли потери, однако танковый десант был полностью уничтожен. В тот критический момент нам помогала авиация — штурмови­ки ИЛ-2, которые буквально расстреливали немецкие танки, в результате чего они были вынуждены повернуть обратно, оставив на поле боя несколь­ко танков.

На следующий день нам тоже повезло: примерно в трех километ­рах от нашего опорного пункта в нашу сторону двигалась смешанная ко­лонна противника из танков и автомобилей. Передний танк подорвался на мине, а следующий за ним хотел обойти его и тоже подорвался. Образовал­ся затор (пробка), из которой выход не так-то прост. Обочины дороги были заминированы, развернуть машины стало почти невозможно. Немецкие летчики воспользовались таким положением, предполагая, видимо, что это отступают русские, и ударили всей своей мощью по своей же колонне, при­чем самолеты подходили одна волна за другой и весь бомбовой груз сбрасы­вали на свою колонну, несмотря на сигналы, подававшиеся из колонны.

Почти сутки горели автомобили и танки немцев. Но на следующий день они с особым ожесточением набросились на нас. Сначала была получасовая артподготовка, а затем обрабатывали самолеты: пикировали юнкерсы Ю-87 и Ю-88, сбрасывая на нужные участки бомбы, одну за другой. Там, где первый закончил бомбометание, последующий начинал обработку террито­рии, и так к ряду на протяжении более часа, после чего двумя подразделени­ями пошли на нас танки. Бой был не долгим: не более 40 минут. Каждый командир орудия выбирал свою ближнюю цель. Управлять боем голосом было почти невозможно в связи с разрывом снарядов противника и стрель­бой наших пушек, однако командир взвода управления лейтенант Довнарович через своих связистов и разведчиков передавал команды ко­мандирам огневых взводов. Это дало свои результаты: на поле боя запылали немецкие танки. Немцы остановились и стали нас расстреливать из пушек. Это была дуэльная стрельба, стрельба прямой наводкой (на расстоянии 500- 600 м снаряд летит одну секунду). К концу боя у нас не осталось ни одной исправной пушки, из которой можно было стрелять. Немцы это поняли и пошли на нас без стрельбы — утюжить и давить гусеницами. Но сделать это им не удалось, с нашего тыла появилась рота танкистов из 237-й танковой бригады, и немецкие танки повернули обратно, от боя с нашими танкиста­ми уклонились. В этом бою немцы лишились шести танков, а мы потеряли восемь пушек и половину противотанковых ружей. Отличился лейтенант Гусев, он был награжден орденом Красной Звезды.

Так закончилось наше участие в операции на Курской дуге. В последую­щие дни противник потеснил наши войска, но желаемых результатов не до­бился.  От  Белгорода он продвинулся не более чем на 20-25 км в сторону Обояпп, и его силы иссякли, а спустя неделю наши войска вынудили про­тивника возвратиться на свои прежние позиции. Началась подготовка к наступлению советских войск.

Вперед, на запад!

Рано утром 5 августа 1943 года началась усиленная артподготовка, а за­тем наступило время «работы» авиации. Была сосредоточена огромная мас­са войск, ожидавшая прорыва вражеской обороны и развития наступления. В этот же день наша 1-я танковая армия вошла в прорыв, завер­шила окружение Белгорода. 242-я танковая бригада, в которой я уже был начальником службы артснабжения, вошла в клин между Белгородом и Томаровкой. К вечеру Информбюро сообщило, что наши войска прорвали оборону противника и, в результате упорных боев, освободили Орел и Бел­город. Это было начало победоносного наступления наших войск на запад. С этого времени и до конца войны мы практически не знали серьезных пора­жений.

В тяжелых боях наша бригада продвигалась в сторону Харькова (ос­вобожден 23 августа), обошла его с запада, создав сплошное кольцо окружения, и продолжила наступление на г. Мерефа. После взятия Бо­годухова немцы предприняли сильнейшее контрнаступление, пытаясь не дать возможности окружить Харьков. В Богодухове был детский дом, в котором находилось 120 детей. В связи с тем, что немцы свой ос­новной удар наносили по Богодухову, он был подвержен жестокой бом­бардировке, бомбы разрывались рядом с детским домом, дети разбега­лись в разные стороны, некоторые были убиты и ранены. Для того что­бы предотвратить убийство, на белой простыне нарисовали красный крест, и она была прикреплена на крыше, чтобы немецкие летчики не бомбили детдом. Но случилось наоборот, этот красный крест стал целью бомбометания, пришлось крест с крыши сиять, и немцы перестали его бомбить. В результате вражеских налетов около половины детдомов­цев было убито.

После взятия Мерефы враг вновь обрушился на нас большими силами. Обе стороны несли тяжелые потери. В одном из таких боев в результате случайного попадания снаряда в командный пункт корпуса погибли генерал Черниенко и начальник оперативного отдела подполковник Мосягин. Это была тяжелая утрата.

В конце августа корпус развернули для наступления в сторону Ахтырки, которая несколько раз переходила из рук в руки, а в первых числах сентяб­ря его отправили на отдых и формирование в г. Сумы УССР. 31-й танковый корпус вышел из состава 1-й танковой армии.

После отдыха и пополнения новый 1944 год мы встретили на пути в Киев.

Эшелоны бригады выгрузились в Казатипе, нас срочно направили на ликви­дацию Корсунь-Шевченковской группировки. Бригада была направлена на главный участок наступления (прорыва из окружения) противника и по­несла тяжелые потери в танках и людях, погиб командир бригады полков­ник Веревченко, лично руководивший боем танковых батальонов бригады. Несмотря на наши потери, немцам не удалось выйти из окружения.

Дальнейшее продвижение нашего корпуса с боями шло в направлении Бердичев — Шепетовка — Ровно — Львов. Под Львовом 17 августа 1944 г. в районе г. Броды была окружена и уничтожена группировка противника.

Обычно в перерывах между боями при обороне готовились окопы для боя и ночлега. Помнится, ночь прошла спокойно. Утром, еще до восхода солнца, я поднялся из окопа осмотреть местность, и в ту же минуту поднял­ся командир бригады полковник Михайлов, а за его спиной изо ржи выгля­дывает немец, поднимает свой автомат, пытаясь выстрелить. Я это мгнове­ние видел и не дал ему даже затвора отвести для стрельбы, снял его первым же выстрелом из пистолета «ТТ». Комбриг развернулся в мою сторону и стал кричать, зачем я стреляю. Я назвал причину и показал мертвого немца мет­рах в двадцати. Сначала он ничего не понял, а когда разобрался, благодарил душевно.

После взятия Львова и Равы-Русской наш путь с боями пролег по терри­тории Польши: Томашув — Замостье — Сандомир. Тяжелые бои шли при форсировании рек Сап и Висла, взятии и удержании Сандомирского плац­дарма. Это была составная часть Висло — Одерской операции, проводимой войсками 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов.

1-й Украинский фронт начал наступление с Сандомирского плацдарма 12 января 1945 г. общим направлением на Силезию.

19 января 1945 г. я был тяжело ранен западнее Клобуцка при разведке маршрута движения для штаба и управления бригады.

На войне как на войне. И боль утрат, и радость побед. Счастлив, что до­жил до празднования 60-летия Великой Победы советского народа над фа­шизмом. До конца своих дней не забуду фронтовых друзей, особенно тех, кто погиб в бою. Мы, оставшиеся жить, обязаны своей жизнью их мужеству и героизму.

Примечание администратора сайта: Публикация книги была приурочена к 60-летию Великой Победы. Желаем полковнику в отставке Ткач Р.С. встретить и отпраздновать 70 лет Великой Победы!